1 year ago
64
Фото: EPA-EFE / PAVEL BYRKIN / SPUTNIK / KREMLIN POOL MANDATORY CREDIT. Путин взошел на престол так давно, что кажется, он был всегда, а все остальное — лишь легенды. В первый период своего царствования он, очевидно, стремился к интеграции России в западный мир. Это видно не только по его публичным выступлениям, но и по тому, что он первым из мировых лидеров дозвонился президенту Бушу после теракта 11 сентября и не просто выразил солидарность на словах, но и помог разведданными по Афганистану и согласием на базу США в Кыргызстане. А встречаясь с Ким Чен Иром — вторым диктатором династии Кимов, он говорил ему, что помнит, мол, как из окон Штази валил дым от сжигаемых документов — он стоял на пощади среди зрителей — и что, если Любимый Руководитель не хочет, чтобы такое произошло в Пхеньяне, надо самому идти на уступки (не могу сослаться на источник этой информации, но он более чем надежен — поверьте на слово).
Но с интеграцией ничего не вышло. Путин ведь не просто хотел в клуб на равных основаниях, он хотел, чтобы его сразу взяли в привилегированные, старшие члены клуба. Собственно, он вообще не понимал правил этого клуба, он думал, что все осталось, как в конце войны, когда главные лидеры поделили между собой мир — вот он и хотел быть одним из главных. И поделить. Но если у Черчилля и Рузвельта, может, и не было тогда другого выхода, кроме как, учитывая тогдашние возможности и амбиции Сталина, пойти на соглашение с ним, то сейчас мир изменился. И дело не только в том, что Россия с начала путинского правления была в военном отношении неизмеримо слабее тогдашнего СССР. „
Важнее, что в современном мире Ялта так же невозможна, как Священный Союз или Османская империя — прошли не столько времена диктата — эти-то попытки продолжаются, — прошли времена согласия на диктат.
На самом деле трагично, что возможность интеграции была тогда упущена. Какие-то ошибки делал, конечно, и Запад, но основная ответственность за то, что это уникальное окно возможностей — ведь о вступлении в ЕС и даже в НАТО говорилось всерьез — закрылось лежит на России и, прежде всего, лично на Владимире Путине. Он, как и много раз потом, не захотел подчиняться общим для всех правилам.
Судя по всему, на неудачу своих попыток стать для мира Сталиным образца середины сороковых он реагировал весьма эмоционально — он, вообще, очень эмоциональный человек. В его выступлениях все чаще проявлялись раздражение и обида — что ж вы, мол, протянутую руку отталкиваете? И сформировалась новая картина мира — планета под властью злобной, ненавидящей Россию и всех живущих в ней хороших людей силой, под властью США, которых некоторые его будущие союзники давно называли Большим Дьяволом.
Именно к такому мироощущению его подготовило и его детство на той самой (придуманной, по моему глубокому убеждению) питерской улице, которая якобы научила его бить первым, и обучение и служба в системе КГБ. Такой взгляд на мир естественен для него, а вестернизационные идеи были чем-то наносным, случайным, а потому он так легко от них и отказался. Он вернулся к самому себе.
Соответственно, появилась и новая, еще более амбициозная цель — возглавить антиамериканский мир. „
Опять, как и во времена Советского Союза, другом становился любой людоед, лишь бы он был против Америки и Запада.
Но и это не вышло — никто ни его лично, ни Россию за лидера не принимал. Не было у планеты ни уважения по отношению к России, ни зависти к ней. Да и страха всерьез не было. Оказалось, что недостаточно обладать огромным ядерным арсеналом — необходимо что-то еще. Не получается мировое лидерство или даже вхождение в группу лидеров, когда страна погрязла в коррупции, лицемерии и лжи — не хочется идти за такой страной. Двух-трех мелких диктаторов подкупить, конечно, можно, но не то что демократии, но даже и сильные диктатуры смотрят на тебя с иронией.
И он решил добиться уважения и признания силой, напав на Украину. Он рассчитывал на слабость и соглашательство западных демократий — он же всегда относился к ним с таким же презрением, как Сталин или Гитлер. Он поверил в расистские измышления своих пропагандистов, что украинцы воевать не будут, будут сдаваться в плен, а если кто сдуру и даст им оружие, то они его нам и продадут. Результат — полное фиаско.
Никто не знает, сколько еще продлится и как закончится война, но такой демонстрации бессилия и неадекватности России не было за всю ее историю. Нет армии — Бахмут уж сколько взять не могут, столько людей положив. Зато насилуют и грабят, как самые обыкновенные уголовники, которых на войну и рекрутируют, когда потенциальных солдат от призыва уже убежало под миллион. Нет единого государства — некий повар ведет свою войну. Может, он президенту и подчиняется, но министру обороны точно нет. Нет расхваленного военно-промышленного комплекса — оружия не хватает, и его пытаются добыть уже даже в Северной Корее. Да и национального лидера нет — нет ведь всенародного возмущения ордером Международного уголовного суда — кто-то радуется, а большинству наплевать. Кстати, информация для радующихся — ордер пожизненный!
И в этой ситуации опять сменилась цель. „
От претензий на лидерство на планете путинская Россия перешла к дилемме Александра Невского — чьим вассалом быть, Запада или Востока?
И вот уже в телевизоре именно примером князя Александра доказывают, как прав Путин, что ложится под Китай.
В психологии личности есть понятие — aspiration level, уровень притязания. Это тот уровень достижений, к которым стремится человек, без которого он чувствует себя терпящим поражение. Для кого-то это Нобелевская премия, для кого-то — должность начальника отдела. Естественно, если у тебя все время все не получается, то постепенно уровень притязаний снижается — и вот уже ты, не получив нобелевки, считаешь себя вполне успешным, если тебе немного добавили зарплату.
Есть очень говорящая фотография с переговоров Си и Путина — они сидят точно, как Путин и Лукашенко, просительно заглядывающий презрительно усмехающемуся Путину в глаза. Только теперь Путин новому хозяину в глаза заглядывает.
Я не знаю, зачем Си приезжал в Москву, — это был очень странный визит. И по тому, как он проходил, и по совершенно пустым и бессмысленным декларациям. Это был визит, унизительный для Путина, — не уверен, что он это понимает. Лишь один штрих — он Си по Тайваню поддержал, а Си его по захваченным Россией территориям — нет. Моя гипотеза, что Путин для Си — лишь подвернувшийся под руку аргумент в его коммуникации с Байденом — не отдашь Тайвань, так я с Путиным дружить буду, оружие ему дам, так ты, Байден, к 2024 году ничего не добьешься, а значит, выборы проиграешь. Но на наше будущее все это не повлияет — мы уже вассалы. Закономерный итог многолетнего стремления доминировать и играть в игру с нулевой суммой.
Союзы, которые пытается строить Путин, краткосрочны и ненадежны. В основе надежных союзов — не только прагматика, но и ощущение цивилизационной общности, как в ЕС или в НАТО. Мы тоже могли быть там — еще Екатерина говорила: «Россия — суть европейская держава». Мы могли бы там быть своими — мы же чувствуем себя европейцами. Пусть даже какими-то особыми европейцами, но уж никак не китайцами.
Они для нас, а мы для них — на одно лицо. У каждого из нас могут быть хорошие отношения с конкретными китайцами, но они как страна, как цивилизация — чужие нам. А мы — им.
Поэтому вассальная зависимость России от Китая, управляемого диктаторами, никак не будет благостной. Жить-то, наверное, будет можно — жили же под Ордой. Но национального самоуважения не будет. И рано или поздно возникнет национально-освободительное движение, и его активисты будут искать союза с Западом. И тогда, может быть, Россия начнет возвращаться в Европу. Только никто не знает, когда это будет? Да и будет ли?
