1 week ago
18
Политический философ Александр Дугин. Фото: Павел Кашаев / Vida pressPavel Kashaev. Некоторое время назад на поле российской политики и общественной мысли вступил американский журналист Такер Карлсон, который стал первым западным журналистом, взявшим интервью у Путина после начала полномасштабной войны в Украине. Активность Карлсона в рамках этого «кремлевского пула» на Путине не закончилась. Журналист представил новое откровение из «загадочной» России, а именно разговор с одиозным российским «интеллектуалом» и пропагандистом неофашистского толка Александром Дугиным.
Весьма интересен сам феномен появления Дугина в кадре и то, каким его представляют в интервью для англоязычной аудитории. Карлсон буквально рассыпает лестные характеристики Дугину, провозглашая его академическим философом и писателем, который «пишет о великих идеях». Особенно примечательна характеристика начального пути «ученого» как «антисоветского диссидента». Эту характеристику, с которой вряд ли бы согласилась покойная диссидентка и автор «Истории инакомыслия в СССР» Людмила Алексеева, Карлсон повторяет несколько раз за весь двадцатиминутный разговор.
Конечно, невозможно представить большей нелепости, чем «диссидентство» Дугина, чья «бунтарская юность» проявилась лишь в кухонных посиделках в компании оккультистов южинского кружка и нацболов-субкультурщиков. Всё это не имеет ничего общего с истинными диссидентами, которые готовы были страдать за свои убеждения, подвергаясь карательной психиатрии или отбывая наказания в советских лагерях, а иногда и погибая в них, — как, например, Анатолий Марченко.
Что же это за такие загадочные «великие идеи», которые транслирует «академический философ» Дугин, и почему именно сейчас, по мнению Такера Карлсона, с ними необходимо познакомить англоязычную (по сути, глобальную) аудиторию?
Всё интервью можно описать словами героя грибоедовского «Горя от ума» Репетилова: «Взгляд и нечто».
Александр Дугин дает интервью Такеру Карлсону. Фото: кадр из видео. Формулируя вопрос о причинах саморазрушительного пути англоязычных стран, Карлсон сразу же задает догматическую модель интервью как отвлеченного размышления интервьюируемого на тему загнивающего Запада, которому противостоит исключительная духовность русского мира. И здесь Дугин заводит свою старую пластинку о пороках либерализма и индивидуализма.
Так, по мнению Дугина, вся беда Запада и основа его загнивания — это индивидуализм как «неправильное понимание человеческой природы». Постоянный процесс освобождения индивида от коллективной идентичности в конце концов приходит к пересмотру гендерной идентичности, а это «привело к трансгендерам, ЛГБТ и новой форме сексуального индивидуализма, то есть пол — это что-то опциональное».
В сущности, как и принято во всей публичной риторике путинской России, фокус критики неизменно обратился в сторону различных форм сексуальности. Казалось бы, что еще может так заботить пропагандиста «традиционных ценностей», как не трансгендеры и ЛГБТ?
Вот Дугин и заключает: индивидуализм западного мира привел к «предписанию быть последователем воукизма» («prescription to be woke»), и следование этой повестке является обязанностью, а не правом («it is not your right to be progressive, it is your duty to be progressive, to follow this agenda»).
Критикуя демократию, Дугин поднимает вопрос меньшинства и большинства. Дескать, чаша весов нынешнего либерального мира склонилась в сторону меньшинств (читай: сексуальных, этнических, социальных), противостоящих большинству (the rule of minorities against majority), что якобы является нарушением основного принципа демократии как власти большинства. „
Фраза о том, что большинство может избрать в правители Гитлера или Путина, звучит из уст Дугина как случайное, но весьма откровенное и закономерное сравнение: не в бровь, а в глаз.
Авангардом сопротивления западному тоталитаризму, согласно Дугину, является Путин, который «начал выводить Россию из-под глобального влияния». Путин предстает охранителем традиционных ценностей и одновременно новым «диссидентом», противостоящим довлеющей метафизической ненависти прогрессистской идеологии. Обозначается перечень тех самых ценностей, которые представляют исключительность России как цивилизации и за которые, по мнению Дугина, ведет борьбу Путин. Набор ингредиентов в виде суверенитета государства, христианства, традиционной семьи, призванных, видимо, быть обновленной альтернативой вышедшей в тираж уваровской триады (православие, самодержавие, народность), входит в изданный Путиным указ «о сохранении и укреплении традиционных духовно-нравственных ценностей», что, по мнению Дугина, является переломным моментом истории. Стань со-участником «Новой газеты» Стань соучастником «Новой газеты», подпишись на рассылку и получай письма от редакции Подписаться
Сказанное подается в интервью как некое откровение. В действительности же мы имеем дело с явлением весьма примитивного характера. Попытки сформулировать загадочный логос русского мира предпринимаются в путинской России от самого ее основания, поэтому не стоит всерьез делать заключение об идеологическом влиянии Дугина на российскую политику. И строятся эти попытки от противного, основываясь на неприемлемых, с точки зрения обывателя, вопросах гендерного выбора, сексуальности, проблемы прав меньшинств, а также на неизменной с советских времен апелляции к англосаксонскому вражескому образу. Такая негативная или апофатическая квазиидеология обращается ко вроде бы понятным большинству ориентирам и при этом осознанно разжигает в обывателе самые низменные проявления ксенофобии и шовинизма.
Манипуляция инфантилизмом, взращенным в российском обществе семидесятилетием советского господства, выглядит весьма просто: мол, вы что, хотите, как на Западе, десятки гендеров и однополые браки? Может быть, вам нужны биолаборатории или американские военные базы по всей стране? Если нет, то голосуйте за Путина, оформляйте контракт и будьте готовы умереть в чужой стране «во славу отечества».
Всё это, конечно же, никакая не философия и не идеология, а ядерная смесь из взаимоисключающих элементов. Есть тут и конспирология, и казенное православие как основной столп духовности, и большевизм со Сталиным как главным актором «Великой победы», и реминисценции тысячелетней истории России, память о ее великом монархическом прошлом, которая не входит в противоречие с тем, что РФ официально является правопреемником СССР. И основной движущей силой всего этого является ненависть. Ненависть к другим, ненависть к самим себе.
И сейчас такие, как Дугин, находят свое исключительное предназначение. Таким, как он, предоставляются и преподавательские места в университетах, и ученые звания, и даже научные центры с фантасмагоричными названиями.
В чём Дугин действительно оригинален, так это в том, что стремится облечь зловонный гибрид из скреп и человеконенавистнических идеологий в последовательную наукообразную форму. Это подается как серьезный философский концепт, имеющий целый ряд названий: будь то археомодерн, евразийство, четвертая политическая теория etc. И самое смешное то, что Дугин, критикуя Запад, строит свою «великую философию» на западной же постмодернистской традиции.
Александр Дугин на траурной церемонии по погибшей дочери Дарье Дубиной. Фото: Максим Шипенков / EPA-EFE. Он берет постмодернистскую критику модерна и ее основной идейной стихии — либерализма — и рассматривает это как «либеральный диктат». Дескать, рациональная модель либерального мира не принимает иных форм цивилизационного устройства. Такая интерпретация, конечно, имела место, главным образом после Второй мировой войны, когда философы стремились понять, как рацио европейской модели привело к фашизму и национал-социализму. Но ведь именно эта критика и породила новый подход к пониманию «другого», а столь любимый Дугиным Мишель Фуко являлся одним из главных идеологов культуры терпимости к меньшинству.
Постмодернистский принцип релятивизма: то, что всё относительно и не существует фактов, а есть лишь совокупность текстов или интерпретаций, — взята Дугиным за основу. И вот уже становится неважно, что Советский союз на протяжении 70 лет во внеправовом порядке уничтожал собственных граждан и не только, а Сталин предстает «великим по модулю».
Если из-под этого монолита вытащить западную традицию, то псевдоидеология Дугина перестанет отличаться от того, что проповедует, например, лидер «НОД», депутат Евгений Фёдоров. Да и от самого Дугина, сидящего в европейском костюме перед камерами, — продуктами критикуемого им западного технического прогресса — вряд ли останется что-то, кроме ненависти и бороды.
Какова же цель данного интервью? Она, вероятно, как и цель прежнего разговора с Путиным, заключается „
в попытке продать западной аудитории образ путинской России как особой исключительной цивилизации, имеющей серьезное философское обоснование тому, что она творит в Украине, внутри России, да и во всём мире.
Однако ни сам Карлсон, ни его герой не создают никакой «философии».
